Книга выпущена издательством
Астрель, АСТ

Страница книги на LiveLib.



    

Тимка – Повелитель Драконов
и Черный Хакер

(Приключения/фэнтези для подростков)

Олег Ивик

ISBN: 978-5-17-063744-7, 978-5-271-26054-4
Год издания: 2010
Твердый переплет, 416 стр.
Тираж: 3000 экз.
Формат: 130х200 мм

Книга выпущена
издательством Астрель, АСТ («неэксклюзивный» договор). Возможна передача прав другим издательствам (все заинтересованные лица могут обращаться непосредственно к Ольге Колобовой (olegivik(#)narod.ru). Готовится продолжение книги. Права на его использование могут быть переданы только тем издательствам, которые заключили договор на первую часть непосредственно с автором.


Краткое содержание

Появление Интернета многое изменило в жизни волшебной страны Дарнлании. Ее обитатели получили возможность общаться с жителями техногенных цивилизаций. А наиболее продвинутые маги и феи научились даже путешествовать по сетям.

Так попала в наш мир юная и легкомысленная фея Моргана – Повелительница Мышей. Ее сын Тимка оказался (не без помощи магии)  как две капли воды похож на Костю – мальчика из богатой русской семьи. Но Моргана вернулась в Дарнланию, и Тимка попал в детский дом.

Так и жили два мальчика-близнеца, не подозревая о существовании друг друга: Костя – в роскошном особняке своего отца, Тимка – в детском доме. Естественно, что однажды им было суждено поменяться местами. 

Если Интернет проник в волшебный мир, то и в наш мир проникло волшебство. Отец Кости – Пантелеймон Петрович – окончил курсы магии и нажил состояние на разведении драконов. Он мечтал приобщить сына к своему бизнесу, но ленивый и самовлюбленный мальчик не желал ухаживать за волшебными животными. Поэтому, когда Костю похитили бандиты и его место случайно занял Тимка, Пантелеймон Петрович, не заметивший подмены, не мог нарадоваться на изменения, происшедшие с сыном. Трудолюбивый Тимка не только охотно ухаживал за драконами, но и легко находил с ними общий язык. Ведь он, сын феи, сам того не зная, был могущественным магом – Повелителем Драконов. 

Но Тимка не долго наслаждался жизнью в богатом особняке Пантелеймона Петровича. Вместе с Морганой он отправляется в ставку бандитов, чтобы вернуть похищенного Костю.

Спасаясь от преследования, Моргана и мальчики по сетям попадают в Дарнланию.

Тем временем здесь, в волшебной стране, где никогда не было зла, произошли страшные события. Могущественный Черный Хакер, обосновавшийся в одном из уголков Дарнлании, пытается захватить власть в стране. Для полной победы ему нужна помощь Тимки – Повелителя Драконов.

Костя, воспользовавшись своим сходством с Тимкой, отправляется в черную ставку. Делает он это от обиды на весь мир. Ведь в Дарнлании никого не интересуют богатство и могущество его отца, и на фоне трудолюбивого и доброго Тимки, оказавшегося к тому же могущественным магом, Костя поневоле отступает в тень. Но, познакомившись поближе с Черным Хакером и его злодеяниями, Костя понимает свою ошибку и становится чем-то вроде разведчика.

Тем временем Тимка со своими новыми друзьями – воином Асторном и юной Илькой, Повелительницей Белок, – начинают формировать армию для борьбы с Черным Хакером. Ядро армии составляют обученные Тимкой разумные драконы.

Тимка и его друзья переживают множество приключений. В Заповедном лесу они сражаются с ожившими мертвецами, в морских глубинах – с чудовищным спрутом. Они с трудом спасаются из пещеры короля гномов и из заколдованной деревни, жители которой, одурманенные соком волшебных цветов, застряли во времени.

В конце концов, армия  добрых сил, как водится, побеждает Черного Хакера. Зло уничтожено. Тем временем мать Тимки, легкомысленная фея Моргана, выходит замуж за Костиного отца, Пантелеймона Петровича. Костя, давно подружившийся с Морганой, возвращается в свою выросшую семью. А Тимка, погостив у новых родственников, решает вернуться в Дарнланию и изучать магию. Ведь он – Повелитель Драконов, маг по рождению, и его место в волшебной стране. Что открывает дорогу для дальнейших волшебных событий.




Отрывки из книги


Отрывок I

ГЛАВА  ПЕРВАЯ

День начался неудачно. Сначала Костю укусил за палец маленький серебристый дракон из инкубатора, и Косте мазали палец йодом и делали прививку от драконьего бешенства. А потом, когда Костя пошел в сад и стал запускать в плавательном бассейне свою паровую яхту, его отловил охранник Петя, здоровенный амбал в камуфляже.

– Вот ты, значит, где спрятался… – Петя почесал резиновой палкой голову, непривыкшую к умственному напряжению. – Тебя, это, отец зовет, Пантелеймон Петрович… Беги, давай, к драконьему загону. – Петя хихикнул.

Костя почуял недоброе, замешкался, и яхта, врезавшись в мраморную статую наяды, взорвалась. Посыпались груды осколков. Бассейн и окружающий его розарий накрыло черное облако. А когда оно рассосалось, в центре его Костя увидел наяду и камуфляжного Петю, окрашенных в одинаковый грязно-черный цвет. Петя нехорошо выругался и полез в бассейн за обломками яхты, а Костя, оплакивая яхту, поплелся к драконьему загону.

Он прошел через небольшой парк мимо благоухающих пионами и ирисами клумб, мимо искрящихся фонтанов, мимо увитых зеленью гротов.  На небольшой лужайке за чайной беседкой он увидел павлина Пашу. Павлин распускал свой хвост с таким наглым видом, что в другое время Костя точно надергал бы из него перьев, но сейчас ему было не до того.

Из-за живой изгороди на Костю выпрыгнул зеленый сенбернар Бальд – результат неудачных зоотехнических опытов Пантелеймона Петровича. Бальд был размером с изрядного слона, и в свое время на таких, как он, можно было бы делать хорошие деньги, если бы удалось ликвидировать зеленую окраску. Но пока Бальда выводили, мода на больших собак прошла, потому что кто-то завез в страну первого дракона. И тут началось…

Какие только драконы не появились! И цветистые, как попугаи, и однотонные, и бесцветные, прозрачные как стекло, и огромные, величиной с Боинг, и маленькие карманные, и четырехкрылые, и бескрылые, и трехголовые, и огнедышащие, и детские, пожаробезопасные. Даже местная птицефабрика «Солнце в скорлупе» стала разводить некрупных, с индюка размером драконов и продавать драконьи яйца в пластиковых упаковках и мороженые драконьи окорочка.

Потом общество охраны магических животных добилось запрета на забой драконов. Но, по слухам, на птицефабрике до сих пор велись большие работы по селекции драконов, и в городе поговаривали, что в огромном подземелье под фабрикой уже лежат в инкубаторах первые яйца гигантских чудовищ величиной с Несси.

А в газетах периодически проскальзывали истории о хозяйках, купивших на рынке упаковку куриных яиц и обнаруживших затем на своей кухне крохотных новорожденных дракончиков.

Пантелеймон Петрович тоже, поддавшись моде и коммерческому спросу, занялся драконами. А недоведенный до ума Бальд, так и оставшийся зеленым, разгуливал по поместью, играя с Костей и гоняя драконов и кошек.

Костя приподнялся на цыпочки и вяло потрепал Бальда по изумрудной морде. Бальд стал напрыгивать на Костю, припадая к земле и отчаянно виляя гигантским хвостом, Косте на макушку посыпались клочья зеленоватой пены. Но Костя играть не стал, и Бальд, обидевшись, погнался за павлином. А Костя прошел мимо ипподрома, где за изгородью гулял последний непроданный единорог, и вышел в хозяйственный двор.

Здесь среди кирпичных коробок, сараев и гаражей были кое-где разбросаны стога соломы, грязные ящики, груды лопат. Пахло бензином и навозом. Драконий загон – гигантское поле, огороженное со всех сторон, в том числе сверху, толстыми сварными конструкциями из труб, начинался здесь.

Отец стоял у входа в загон с вилами в руках. Мобильники и крохотный компьютер нелепо болтались на дорогом аргентинском поясе, перехватывающем ватник.

– Ну вот, чадо, – сказал Пантелеймон Петрович и отряхнул навоз с резиновых сапогов, – пора тебя к делу приставлять, к бизнесу, конкретно. Я, когда мне одиннадцать лет было, этими вот вилами каждый день груду навоза перелопачивал. Тридцать коров у меня было… И свиньи. Начинал с вил, теперь вот виллу имею! – Отец захохотал, и телефоны малиново запели на его грязном ватном животе. – Теперь тебе эти вилы передаю. А будешь работать, конкретно, и виллу передам.

– На фига мне вилла, – мрачно сказал Костя. – И драконы – это тебе не свиньи. Один дракон гадит, как стадо коров. А мне убирать…

– Не только убирать. Ты вообще присматривайся, конкретно. К дракону подход нужен. Чтоб он тебя за хозяина считал. Тогда тебе и яйца будут, и приплод. Ты каждую дракониху знать должен: и по морде, и с хвоста, и по повадкам. И лечить их, и вычесывать, и ласкать…

– Толпу народа держишь, – огрызнулся Костя, – плюнуть некуда, чтоб не попасть в охранника. А навоз родной сын должен кидать…

– Поговори мне! – рассердился Пантелеймон Петрович. – К свинье и к той подход нужен. А дракон – существо деликатное, я его чужому человеку не доверю.

– А если заклятие наложить, – не унимался Костя, – чтоб хоть навоз сам исчезал. У тебя ведь есть диплом, что ты курсы магии окончил. И лицензия есть. Ну, а вычесывать я уж сам буду…

– Накладывал я заклятие, конкретно. Все по инструкции. Тогда у меня Золотоглазка и издохла. Ну ее, эту магию! – Пантелеймон Петрович не очень хорошо выругался.

А Костя подумал про себя, что надо не магию ругать, а курсы посещать. Он знал, что диплом об окончании курса магии отец купил вместе с правами на вождение автомобиля и самолета и с корочками, удостоверяющими его умение летать на драконах. С тех пор отец разбил три мерседеса, один БМВ и один трактор Кировец. Из самолетов он дважды катапультировался, а потом нанял пилота. А на драконе он летал один раз и крайне неудачно. Злосчастная Золотоглазка сбросила его на землю, и дело могло бы кончиться совсем плохо, если бы он не упал в ту самую кучу навоза, убрать которую оказалась бессильна магия.

Костя мрачно смотрел сквозь толстые прутья туда, где на истоптанном тяжелыми ногами и хвостами поле искрились и переливались как будто груды чешуйчатого металла. Временами оттуда раздавался тяжелый вздох и вылетало облачко пара или груда искр… Еще не хватало – вычесывать их!

Косте вообще не хотелось возиться с этими треклятыми драконами. Куда с большим удовольствием он бы отправился на улицу гонять кур с соседскими мальчишками. Но с отцом не поспоришь. Да и с соседскими мальчишками отношения у него не сложились.

Это дурачье не понимало своего великого мальчишеского счастья: жить в крохотных развалюшках, окруженных упоительными голубятнями, собачьими будками и сараями, набитыми всякой отжившей век всячиной. Они не ценили своей свободы мотаться весь день безнадзорно по улицам, гоняя кур и воробьев и не зная ни уроков музыки, ни каратэ, ни английского, ни растреклятого японского, ни, тем более, этих чертовых драконов. Они завидовали Косте и его отцу, чей дом занимал целый квартал на окраине города и чья драконья ферма простиралась до самой реки.

Они обзывали Костю драконьим дерьмом, новым русским и другими обидными прозвищами. Но иногда, если Костя выносил на улицу свое духовое ружье или портативный компьютер, мальчишки соглашались с ним поиграть.  Сегодня на такое счастье рассчитывать не приходилось.

Костя мрачно принял у отца вилы и черный сатиновый халат.

– Кстати, почему у тебя до сих пор эти вихры болтаются? – спохватился Пантелеймон Петрович. – Ты мне сын или кто? Сын на отца должен походить, конкретно. Сколько раз я тебе велел постричься? Сегодня придет парикмахер, так чтоб он тебя обкорнал под нуль. Ишь, хиппи нашелся! Который месяц прошу!

– Не буду я стричься, – пробурчал Костя. Он отворил дверь загона и, волоча за собой вилы, направился туда, где за искрящимися гигантскими телами виднелись темные пирамиды навоза.



Отрывок II

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

К деревне подъезжали днем. Решили, что так будет безопаснее. Ехали через непаханые, заросшие сорняками поля. Потом пошли такие же заброшенные огороды. Первые дома ощерились выбитыми окнами. Кое-где окна и двери были забиты досками.  Тощая собака выскочила из-под бурьяна, залилась злобным лаем и, словно испугавшись собственной наглости, бросилась обратно.

Потом показались дома, где все-таки жили. Окна вставлены, на дверях – засовы, из трубы – дымок. Но улицы были почти безлюдны. Лишь кое-где мелькала в глубине заросшего бурьяном огорода человеческая фигура и исчезала за разваленным сараем. Да за окнами угадывались любопытные человеческие лица.

Вдруг Асторн резко остановил коня.

– Смотри, Ириадор!

Тимка увидел настежь распахнутую дверь дома. И дверь, и резное крыльцо были густо завешены ветвями цветущего жасмина.

– Это – знак, что в доме свадьба, – сказал Асторн. – В такое-то время! Пойдем, поздравим новобрачных. Заодно и узнаем, что к чему.

Они привязали коней к покосившемуся забору и вошли в горницу. Несколько женщин с визгом вскочили с лавок. Асторн низко поклонился. Тимка последовал его примеру.

– Мир вашему дому! – произнес Асторн. – Не бойтесь нас, добрые люди.

Женщины молчали, вжавшись в стены. Из глубины дома доносилось заунывное пение и чей-то плач.

– Что у вас здесь происходит? – продолжал Асторн. – Мы – мирные путники. Увидели ветки жасмина и надеялись оказаться гостями на веселой свадьбе.

– Свадьба будет, – осмелев, произнесла одна из женщин постарше. – Только веселья на ней будет мало… А вы, добрые люди, откуда будете и куда путь держите?

– Мы идем из столицы на побережье к своим родичам, рыбакам-сегаранам, – ответил Асторн. – Путь наш лежит через Заповедный лес. И мы надеялись получить у вас хороший совет, а может, и проводника. Да и от хлеба-соли не откажемся. Деньги у нас есть…

– Хлебом-солью не обнесем, будьте гостями на нашей свадьбе. – печально произнесла женщина. – А проводника вы здесь не найдете. Не пойдет никто в Заповедный лес. Совет же могу вам дать один: поворачивайте в обратный путь, добрые люди. Нету пути через лес. Нету жизни в лесу. Да и у нас в деревне уже, почитай, жизни нету.

– Однако же вы свадьбу играете, – улыбнулся Асторн. – Значит, есть еще жизнь. Значит, и новая жизнь народится.

Женщины тихонько заголосили в ответ на эти слова. Им вторил плач в глубине дома.

– Не народится новая жизнь после этой свадьбы, – ответила собеседница Асторна, – и прежняя жизнь погаснет. На похороны похожа наша свадьба, и могила будет брачным ложем.

Объясните мне, что здесь происходит! – сказал Асторн и без приглашения сел на лавку. – Вот уже десятый год пошел, как мой меч служит всем, кто в нем нуждается. Может, и вам послужит.

– Не поможет меч против того, кто уже мертв, – горько сказала женщина. – За покойника выдаем мы нашу невесту. Провожаем ее к жениху в Заповедный лес.

Тимка почувствовал, как липкий пот покрыл все его тело. Ему стало трудно дышать, как в том сне, что приснился ему в дядином замке.

– Зачем же она выходит за мертвого? – прошептал он.

– Не она выходит – ее выдают, – вдруг вмешалась в разговор одна из молчавших дотоле женщин. – Она-то скорее бы в реку бросилась. Да кто ж ей позволит!

– Кто выдает ее? – резко спросил Асторн. Тимка поразился его изменившемуся голосу и неожиданно жесткому выражению лица.

– Мы и выдаем! – истерически закричала вдруг старшая женщина. – Мы все и выдаем! И еще спасибо говорим ему, нечисти поганой, что он сироту безродную выбрал, а не наших дочерей! А и своих бы отдали! И ты бы отдал, живи ты здесь!

Женщины закричали в голос:

– Сначала бандиты полдеревни вырезали! Всех мужчин извели, кто вилы в руках держать мог! А потом покойник этот повадился за данью! То козу потребует, а то и коня! А как не дадим, так утром кого-то задушенным находим! И не спрячешься, не защитишься!

– И ничто его не берет! Бабы вилами его на кусочки раскидали, по косточкам. А он призраком белым парит, ухмыляется, и косточки его обратно сползаются. А утром у околицы пять трупов – по числу нападавших!

– А кто бежать отсюда пытался – всех на дороге мертвыми находили!

– А теперь он девчонку выбрал, сироту! У тетки она жила. Он и свадьбу потребовал, чтобы все, как у людей! Приду, говорит, в полночь. Чтоб невеста была обряжена, чтоб дом был жасмином увит и чтоб посаженный отец ко мне невесту вывел, чашу браги нам на двоих поднес и заклинание священное брачное прочел. Будет она тогда моя не только телом, но и душой. Уйдет со мной в лес, будет меня в моей могиле согревать. А вы пейте, веселитесь и меня с молодой женой славьте!

– Кто посаженный отец? – хрипло спросил Асторн.

– Пантюшка-пастух. Старичок он полоумный, да других-то у нас нет.

– Я буду посаженным отцом, – произнес Асторн. – Он эту свадьбу надолго запомнит.

– Что ты затеял-то? – заплакала старшая женщина. – Девчонок-то вы все защищать горазды. А потом ты или погибнешь, или уедешь. А нам здесь жить. У нас тоже дети!

– Вот, чтоб этим детям спокойно жилось, я вашим покойником и займусь, – мрачно сказал Асторн. – Не бойся, он не вернется. Я заберу его с собой.

– Вот это у нас будет проводник! – подумал Тимка, но ничего не сказал.

* * *

Наступила ночь. Все взрослое население деревни – десятка полтора женщин и старик Пантюшка собрались в увитом цветами доме. Здесь же были Асторн и Тимка. Асторн сидел у входа, и такая ненависть читалась в его взоре, что Тимка с трудом узнавал своего спутника.

В глубине комнаты на высокой постели сидела одетая в пышное красное платье невеста – таков был местный свадебный обычай. Лица ее Тимка видеть не мог – оно по традиции было скрыто голубым покрывалом. Невеста сидела недвижно и тихим бесстрастным голосом отвечала на скупые вопросы Асторна.

Да, сирота. Да, идет по доброй воле, чтобы спасти деревню. Да, уж лучше в реку – так пыталась уже. Женщины поймали и приволокли обратно.

– А женщины твои, случайно, с Черным Хакером не из одной компании? – мрачно спросил Асторн.

Нет, зачем же он так думает. Они о деревне радеют. У всех дети. А жених ее обещал, если жена ему угодит, стадо коров пригнать – он у каких-то беженцев отбил.

– Так вот почему… – с ненавистью пробормотал Асторн.

В горницу вошла еще одна женщина, в пояс поклонилась Асторну.

– Здравствуй, добрый человек! Я тетка Вианы, невесты нашей. Заместо матери я ей.

– Ну? – грубо произнес Асторн.

– Так я чего… – засмущалась женщина, – ты, вроде как хочешь Виану у жениха отбить. Что ж, дело молодое… Но только ты тогда женился бы на ней, добрый человек. А то ведь слава пойдет… Не гоже девке свадебный убор обратно на девичий менять. Да и нам лишние руки не помешают. У нас мужиков-то, почитай, нет. Мы бы избу тебе справили…

Асторн поднял на женщину тяжелый взгляд.

– А ее, невесту, ты спросила, прежде чем за чужого человека ее сватать? За бродягу с большой дороги, которого ты и видишь-то первый раз…

– Так ведь негоже девке-то…

– А продавать ее мертвецу за стадо коров – гоже? А в могилу ее живой укладывать – гоже? Отойди от меня, женщина! Не буди лиха.

Асторн встал, походил по горнице. Потом подошел к безмолвно сидящей Виане, опустился на колени и взял ее руки в свои.

– Послушай меня, девочка, – сказал он неожиданно мягким голосом, – уходи отсюда. Мы со спутником идем на побережье, там живут добрые люди. Они тебя приютят и не обидят. Путь наш лежит через лес, ну да прорвемся как-нибудь. Хуже, чем здесь, тебе не будет. Пойдешь с нами?

– Как скажешь, добрый человек, – произнесла Виана дрожащим голосом и вдруг расплакалась.

В это время издалека раздался заунывный звук – то ли вой, то ли пение рога.

Виана испуганно вскрикнула. Женщины повскакивали с мест. Асторн поднялся на ноги. Старейшина подошла к Асторну, с плохо скрываемой злобой посмотрела ему в лицо.

– Шел бы ты отсюда, добрый человек! Не мешался бы в чужие дела! Виана ведь по доброй воле идет, сам слышал. У нее жених законный. Он руки просил. Он выкуп дает. А из-за тебя, бродяга приблудный, он всю деревню передушит и тебя вместе с нами. А Виану все равно он возьмет.

Асторн поправил перевязь меча.

– Отойди, женщина, – сказал он глухо. – Покойник к вам больше не вернется и никого душить не будет. Это я вам обещаю. А Виана свободна и уйдет со мной или останется с вами – как пожелает.

– Ты покрывало-то с нее сними, прежде чем ее с собою звать! – истерически закричала одна из женщин. – Она ж веснушчатая, как кукушечье яйцо! И через такую страхолюду нам гибель принимать!

Она кинулась к Виане и сорвала с нее голубую узорчатую ткань.

Тимка, про которого все забыли, выскочил из своего угла – защищать. Но Асторн знаком остановил его. Он внимательно посмотрел в лицо Виане – обычное девчоночье лицо с распухшими от слез глазами и губами и действительно все покрытое веснушками – и неожиданно улыбнулся ей.

– Не бойся, девочка!


Снова раздался воющий звук рога – теперь уже совсем близко. Дверь бесшумно распахнулась, и в дверном проеме возникла огромная человеческая фигура, с головы до ног задрапированная плащом. На ногах – сапоги, на руках – кожаные перчатки. Лица не видно за капюшоном. Резкий запах гнили заструился по горнице. Все застыли на своих местах.

Асторн подошел к мертвецу на расстояние вытянутой руки и остановился, держа руку на эфесе меча.

– Меня зовут Асторн, сын Линдара. А кто ты и по какому праву без стука врываешься в чужой дом?

Раздалось страшное сипение и хрип. Покойник с трудом выдавливал слова из сгнившего горла.

– Я пришел… за своей невестой… Уж не ты ли… посаженный отец? Я жду обряда…

– Я брат Вианы, – произнес Асторн, – и я свершу другой обряд. Я очищу землю от такой нечисти, как ты.

Хрипящий смех вырвался из-под капюшона. Покойник поднял обе руки и откинул ткань, обнажив полусгнивший череп с остатками волос. Желтые зубы черепа скалились, в горле клокотало.

Мертвец неспешно снял перчатку, обнажив кости, на которых кое-где еще виднелась гнилая кожа, и кинул ее под ноги Асторну. Потом он поднял неживые глаза и медленно оглядел горницу. Взгляд его остановился на Виане, и в тусклых зрачках вспыхнул пронзительных желтый огонек.

– Я убью твоего брата и вернусь за тобой. Сегодня ты будешь спать в моих объятиях... В моей могиле… А вы все – мертвец обвел взглядом окаменевших женщин – вы все ответите мне за это…

Он повернулся и пошел прочь. Асторн последовал за ним. Следом выбежал Тимка, с раскаянием думая о том, что надо было хоть учебник магии полистать – может, там какой совет есть.

– Не-е-ет! – раздался вдруг отчаянный женский крик, и, разметав столпившихся на крыльце женщин, наружу выбежала Виана. Она бросилась между Асторном и мертвецом и схватилась за обнаженный уже меч Асторна.

– Не надо, Асторн! Он убьет тебя! Уходи! Я стану его женой! Я согласна! Я иду по доброй воле! Только уходи!

Асторн отшвырнул Виану прочь, и она покатилась по земле, путаясь в роскошном свадебном платье.

– Возьми ее, чтоб не мешала! – крикнул Асторн Тимке. На него уже обрушивался мощный клинок, невесть откуда появившийся в мертвой руке. Асторн отбил удар и вонзил свой меч в истлевшую грудь.

Раздался сухой треск, как будто рвался старый пергамент. В груди покойника что-то заклокотало. Он хрипло засмеялся и снова ринулся на Асторна.

Тимка тем временем катался по земле, пытаясь удержать рвущуюся из его рук Виану.

– Нет! Нет! – кричала она. – Остановите их! Я согласна!

В конце концов Тимка распластал Виану на земле и придавил ей грудь коленом. Девушка затихла и только негромко всхлипывала.

Тимка поднял глаза: меч Асторна ударил мертвеца по руке, и рука эта с грохотом покатилась по камням. Мертвые пальцы разжались, клинок вывалился из них. Но в ту же секунду рука поднялась с земли и с глухим щелчком укрепилась обратно в суставе. Мертвец несколько раз сжал и разжал пальцы, и в них вспыхнула новая сталь.

Чудовище стало теснить Асторна по направлению к лесу. Асторн больше оборонялся, чем наносил удары. Да и толку от его ударов было немного. Мертвец застывал на мгновение, но перерубленные кости тут же срастались с глухим клацаньем, и бой продолжался.

– На что рассчитывает Асторн? – со страхом думал Тимка. – Он же знает, что мертвец непобедим. Чего он хочет?

Тимке стало казаться, что все удары Асторна направлены на одно – он снова пытался поразить правую руку противника. Он не бил ни по открытой голове, ни по незащищенному туловищу – он целился на кисть. И, наконец, его тактика достигла цели. Правая кисть чудовища отлетела в сторону от удара тяжелого меча. Клинок выпал, костяные пальцы заскребли землю. Рука начала медленно подниматься в воздух.

– Ириадор! – взревел Асторн.

И тут Тимка все понял и с воплем кинулся вперед. Он упал, накрыв эту жуткую копошащуюся кисть своим телом, и с ужасом ощутил, как она забилась и заскреблась у него под животом.

Мертвец захрипел и, забыв об Асторне, кинулся к мальчику. Удар меча настиг его на полпути и разрубил пополам. Половинки тут же срослись, но правая рука безоружным обрубком торчала из мертвого тела. И Асторн стал наносить удар за ударом. Он крошил кости, он вдребезги разнес череп и в мелкие клочья развеял плащ. Через несколько минут все было кончено. И тогда над костяным крошевом поднялось белое облако, из которого соткалась в воздухе зыбкая фигура. Фигура эта погрозила Асторну и с леденящим воем исчезла в направлении леса.

Тимка поднялся с земли. Полураздавленная кисть все еще дергалась и конвульсивно скребла землю длинными ногтями. Асторн сорвал лист лопуха, поднял кисть и, завернув ее во второй лист, бросил в седельную сумку. Потом он содрал с крыльца ветку жасмина и вытер ею меч.

– Он больше не вернется. – произнес он устало. – Пойдем, Ириадор… Ты идешь с нами, Виана?

Виана бросилась к Асторну, хотела кинуться ему на шею, но оробела и только схватила его за руку.

– Я пойду за тобой всюду, куда ты только пожелаешь!

– Нет, девочка, – мягко отстранил ее Асторн, – ты пойдешь со мной до деревни рыбаков-сегаранов. Там ты останешься… Ты хочешь стать рыбачкой, Виана?

Женщины пугливо столпились вокруг уходящих. Подбежала тетка Вианы.

– Виана, деточка! На кого ж ты оставляешь меня? Я ж тебя растила-кормила! Что ж ты, добрый человек, девицу позоришь? Уводишь ее неизвестно куда без свадьбы, без выкупа, без благословения родительского…

– Перестань причитать, – холодно бросил Асторн. – благословения твоего нам не нужно. А что до выкупа – вон, у забора два коня привязаны. Бери их себе.

Подошла старшая женщина. Смущенно сказала:

– Спасибо тебе, добрый человек… Вы бы на дорогу еды какой взяли. Мы ведь к свадьбе наготовили…

– Спасибо тебе, женщина, – ответил Асторн, – но у нас все есть с собой.

Он отвязал седельные сумки и перекинул их через плечо.

Виана уже успела переодеться в простое холщовое платье и белую косынку. В таком наряде она стала куда миловиднее.

– Тебе есть, что собрать в дорогу из своих вещей? – спросил Асторн.

– Я собрала, – прошептала Виана и показала ему маленький узелок, который держала в руках. – Ты хочешь, чтобы я еще что-нибудь взяла?

– Ничего не надо, – сказал Асторн.



Отрывок III

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Вода была теплой и светилась, как и всюду в Дарнлании. Тимка отметил, как хорошо он видит под водой, – впрочем, в волшебном мире это было не удивительно.

В густом сине-зеленом сиянии едва виднелась фигурка с колышущимися, как водоросли, волосами: Илька уверенно шла в глубину. Тимка плыл за ней, с трудом сдерживая дыхание. Они погружались все глубже. Тимка со страхом подумал, что ему не хватит воздуха, но отступать было стыдно. Голова у него кружилась, грудь была сдавлена, как обручем, в ушах звенело. Тимка не выдержал, развернулся и поплыл наверх.

Гребок, еще гребок… Грудь разрывалась от боли. Тимка с ужасом почувствовал, что больше не может сдерживать дыхание. Вода хлынула в легкие… И вдруг наступило облегчение. Он дышал! Дышал под водой!

Не веря себе, Тимка несколько раз глубоко вздохнул – все было нормально. Даже уши не болели от глубины. Он понял, что означали Илькины заклинания.

Тимка развернулся и поплыл обратно. Дно все круче уходило вниз. Мимо проплывали какие-то рыбы с ослепительно горящими плавниками. Огромная ракушка, в створках которой Тимка, наверное, мог бы искупаться, как в ванне, приоткрыла свое розовое нутро, и Тимка опасливо обплыл ее стороной. Он вспомнил, как Машка-Питекантроп рассказывала им о таких ракушках. Незадачливый ныряльщик засовывает внутрь руку в поисках жемчуга, створки смыкаются, и человек навеки остается на дне морском.

Впереди, в мерцающих переливах воды, показалась какая-то огромная тень. Тимке стало не по себе. Он не сразу понял, что это: скала, торчащая со дна моря, или гигантское морское чудовище. Но Илькина фигурка, уже едва различимая сквозь толщу воды, развернулась, призывно помахала рукой и снова поплыла вперед.

Превозмогая безотчетный страх, Тимка поплыл следом. Ему стало как-то не по себе. Он был ночью на дне незнакомого моря. Вокруг, в расщелинах дна, между гигантскими валунами, таилась мгла. Да и сквозь толщу воды в нескольких метрах уже мало что было видно, кроме каких-то мерцающих переливов и зыбких силуэтов.

Огромная тень становилась все ближе и ближе. Это была уже не тень, а четко различимое на фоне мерцающей воды темное пятно. Вот обозначились его контуры, стали видны торчащие обломки рей. Тимка понял, что перед ним – затонувший корабль. Он был наполовину укрыт водорослями, врос в дно, его борта заросли ракушками. В разбитые иллюминаторы вплывали светящиеся рыбы.

Илька нетерпеливо махала рукой. Тимке и самому было безумно интересно обследовать корабль. Мелькнувшую было мысль о том, что там могут встретиться останки людей, он тут же отогнал. Берег был совсем рядом, и матросы, конечно же, спаслись на шлюпках или вплавь.

Тимка уже представлял себе, как он извлекает из-под ила шпаги, эфесы которых украшены рубинами и топазами; как достает сохранившиеся в непромокаемых футлярах древние карты; как вскрывает сундуки, полные сокровищ…

Зачем ему были нужны сокровища, он затруднился бы ответить. Он и те драгоценные камни, которые стараниями мастера Альфуса поднесли ему зайцы на волшебной поляне, попросту высыпал на подоконник и забыл о них.

И все-таки, что может быть чудеснее – откинуть, волнуясь, истлевшую крышку сундука и увидеть мерцающую груду разноцветных каменьев… Перебирать жемчуга и золотые монеты… Изумляться игре бриллиантов в серьгах и диадемах, которые были сработаны древними мастерами и сотни лет лежали укрытые от людских глаз… Зарываться в груды сокровищ, пытаясь найти самое-самое: золотой кубок, из которого пили короли, или ордена, украшавшие когда-то грудь забытых героев.

Смутное чувство опасности только подогрело азарт искателя сокровищ. Илька и Тимка заплыли на палубу. Она мало чем отличалась от морского дна. Те же водоросли, ракушки, известковые напластования. Но то, что на дне казалось чистым и таинственным, здесь, на обломках корабля, производило какое-то гнетущее впечатление. Как будто они бродили ночью по кладбищу.

Дети обследовали палубу и ничего не нашли, кроме обросших мидиями канатов. На корме лежали несколько бочек, почти совсем скрытых водорослями. Они были связаны цепями, потому-то их, наверное, и не разметало штормами. Тимка попытался выбить у одной из бочек дно, но у него ничего не вышло.

Илька коснулась Тимкиного плеча и поманила его за собой. Тимка увидел черный провал выбитой двери, за которой начинались ступеньки, когда-то ведшие вниз, а сейчас криво уходившие в сторону: корабль лежал, накренившись на бок.

Тимке очень не хотелось плыть внутрь, но в то же время его неудержимо манило туда. Что можно найти на палубе? А внутри, в каютах, наверняка лежат если и не ценности, то какие-то интересные предметы: навигационные приборы, старинная утварь. Может быть, бутыли с вином, которое, говорят, становится драгоценным после долгих лет хранения. Сам Тимка, вина почти не пил. Но попробовать такую редкость он бы не отказался. А какой подарок для Асторна!

Да и вообще, Тимка никогда не видел корабля, разве что прогулочные речные катерки, и то издали. Возможность обследовать старинный корабль, даже если там ничего и не найдешь, приводила его в трепет. Ему вспомнились «Пираты Карибского моря», блистательный капитан Джек Воробей. Уж он-то не побоялся бы облазить все каюты и трюмы!

Илька уже была внутри. Тимка последовал за ней. Они оказались в узком и довольно темном коридоре. Вода здесь светилась слабее, как будто сдавленная тесными полусгнившими стенами.

Илька толкнула какую-то дверь и вплыла в каюту с двумя койками, расположенными одна над другой. На койках еще сохранились остатки того, что когда-то, видимо, было постелями. Под накренившимся столиком валялась позеленевшая медная кружка, покрытая наростами. Над ней плавали морские коньки.

Взбаламученная пловцами вода помутнела, над постелями стали подниматься какие-то хлопья. Тимка с омерзением почувствовал, что сейчас они не только коснутся его кожи, но и войдут в легкие. Он развернулся и выплыл в коридор. Илька последовала за ним.

Они заглянули еще в несколько кают, но везде было одно и то же. Один раз они нашли под койкой маленький полусгнивший сундучок, и сердце Тимки затрепетало. Он потянул на себя крышку, но в сундучке оказались истлевшие остатки одежды. Превозмогая отвращение, Тимка пошевелил их подобранной на полу вилкой. Среди гнилья оказались несколько позеленевших медных пуговиц и маленький бронзовый амулетик в форме сердечка. Тимка поднял амулетик, пожалел об отсутствии карманов и положил его обратно.

Потом коридор, по которому они плыли, поднялся вверх парой ступенек. Тимка потянул на себя покосившуюся дверь. Дверь мягко вывалилась наружу, и они вплыли в большую, когда-то, видимо, роскошную каюту.

 Стены ее, обшитые хорошо пролакированным деревом, казались почти новыми. На накренившемся полу лежали груды одежды из какой-то изысканной ткани, похожей на парчу. Ее не коснулось тление, лишь кое-где она была припорошена илом. Тяжелое золотое шитье притягивало ткань к полу. На огромной кровати, стоявшей в глубине каюты, тоже лежали какие-то пестрые покрывала. На стене висело помутневшее зеркало в резной золоченой раме.

А в углу, привалившись к стене, стоял большой сундук из дорогого дерева, обшитый позеленевшими медными полосами. Замок с него был сорван и валялся рядом.

Илька подплыла к сундуку. Она медленно приподняла крышку – под ней оказалось нечто вроде тончайшего покрывала, сотканного из серебряных нитей. К этом нитям кое-где были прикреплены крохотные сверкающие камни.

Илька сдернула покрывало и замерла от восторга, глядя, как ткань играет и переливается в ее руках. Она подплыла к зеркалу и завернулась в нее, оставив обнаженными одну руку и ноги выше колен. Тимка глядел на нее, не отрываясь. Потом, пока Илька любовалась собой, он подплыл к сундуку и едва не вскрикнул от изумления. Сундук был набит драгоценностями.

Тимка не сразу понял, что же там лежало: его ослепили блеск камней и мягкие переливы золотых изделий. Он стал медленно доставать предмет за предметом. Золотые кубки, инкрустированные перламутром и цветными эмалями… Тяжелые браслеты, украшенные огромными камнями – красными, зелеными, синими… Тонкие, почти прозрачные резные браслеты из золота и слоновой кости… Янтарные ожерелья всех оттенков белого, желтого и оранжевого… Фарфоровые статуэтки с глазами из драгоценных камней и одеждой из листового золота.

Подплывшая Илька засунула руку в сундук и достала маленький кинжал. Рукоятка его была из золота, крохотный эфес украшен двумя сапфирами. Клинок из серебристого металла казался новым и острым, хотя и пролежал в воде сотни лет.

– Может, это магия его сохранила? – подумал Тимка.

Он нашел в груде драгоценностей тоненький пояс из золотых металлических пластинок и протянул его Ильке. Девочка надела пояс поверх сияющей ткани и прицепила к нему кинжал.

Илька по локоть зарывалась в сверкающие груды, подкидывала камни, и они, почти невесомые в воде, медленно падали обратно в сундук, играя всеми цветами радуги.

Тимка понимал, что не стоимость сокровищ привела в восторг самую богатую невесту Дарнлании. В ее глазах горел азарт искательницы приключений. Дома, в родительском замке, хранились, наверное, и не такие ценности. Но они были давно известны, внесены в опись, и прислуга вытирала с них пыль, а сама Илька надевала эти камни, собираясь с визитом к двоюродной тетушке и ее толстому сыну. А здесь, на дне морском, хранились неведомые сокровища, столетиями скрытые от людских глаз. И никто не знал, что таится еще глубже, под слоем бриллиантовых колец и золотых монет.

Потом Илька нашла в сундуке золотую корону, украшенную только одним, но громадным прозрачным камнем, и водрузила ее на голову Тимки. Корона пришлась ему как раз впору и плотно облегла голову.

В малахитовой шкатулке лежал целый гарнитур: колье, диадема, серьги, несколько браслетов и колец. Все – из тонкого, почти невесомого золота, с огромными светло-голубыми топазами. Илька подплыла к зеркалу и стала надевать на себя содержимое шкатулки. Она вся горела и переливалась. Тимка любовался ею, ему казалось, что в каюте даже стало светлее от ослепительного блеска Илькиного наряда.

И вдруг он увидел в глубине каюты какое-то движение… Тимка похолодел. То, что он сначала принял за груду лежащих на полу одежд, было женской фигурой, и она шевелилась.

Тимка схватил Ильку за руку. Илька оторвалась от зеркала, поймала направление Тимкиного взгляда и побледнела. Держась за руки, они бок о бок поплыли вперед.

Там на полу действительно лежала женщина. Ее одежда и роскошные белокурые волосы колыхались в воде, потревоженной движением непрошеных гостей. Но от самой женщины остался лишь остов. Он был обряжен в неимоверной ценности ткани. Затканные золотом, расшитые камнями одежды сковали ее тело, как панцирем. Плотный золоченый корсаж охватывал грудь. Ожерелья и высокий расшитый жемчугом воротник придавили шейные позвонки. Золотые туфли закрывали ступни. Кости рук удерживались массивными браслетами и кольцами, Лишь юбка и схваченные диадемой волосы колыхались в потревоженной воде.

Тимка подумал, что эти драгоценности, наверное, когда-то помешали ей выплыть. Но они же и удержали ее тело от полного распада. Она лежала, как и сотни лет назад, элегантная и стройная в своем роскошном одеянии. И лишь истлевшие кисти рук и оскаленный череп говорили о смерти.

Ей принадлежали все те драгоценности, которые они с Илькой с таким восторгом разбирали еще несколько минут назад. У всех этих вещей была хозяйка. Была здесь, рядом. Все эти сотни лет она ревниво сторожила сокровища, хотя и не могла ими воспользоваться.

Тимка почувствовал себя вором.

Илька, наверное, почувствовала то же самое. Она медленно подплыла к зеркалу и стала расстегивать колье, которым с такой радостью только что украшала себя. Тимка смотрел на нее сбоку. Вдруг на лице Ильки, глядевшей в зеркало, отразился ужас. Тимка бросил взгляд в зеркало и в мутном стекле увидел дверной проем, а в нем – огромные щупальца, медленно вползающие в каюту.

Он не успел даже обернуться. Что-то схватило его поперек туловища и поволокло к выходу. Тимка отчаянно забился, но чудовище было неимоверно сильнее его. Тимка руками пытался оторвать обвивавшие его щупальца, извивался, лягался – все было бесполезно. Он вцепился в дверной косяк, пытаясь удержаться.

Вдруг вода вокруг него вспенилась и окрасилась в бурый цвет. Он почувствовал, что щупальца ослабили хватку и резко рванулся обратно в каюту.

Илька парила в дверном проеме с кинжалом в руках. Она не успела развернуться. Два огромных щупальца схватили ее и поволокли наружу. Ослепительно блеснули камни, которые Илька так и не успела с себя снять.

Тимка кинулся в коридор. Тень гигантского спрута уже выплывала наружу, в открытое море. Тимка ринулся за ним. Но куда было мальчику, пусть даже и Повелителю Драконов, соревноваться в плавании с древнейшим обитателем моря. Тень растаяла в глубине, растаял бурый туман – Тимка даже не знал, чья это теперь была кровь.


Такого ужаса Тимка не испытывал ни разу за всю свою жизнь. Ему никогда не приходилось терять близкого человека. Смерть Арсины потрясла его, но он едва знал Арсину, хотя и успел с ней побрататься. А Илька за время совместного путешествия стала ему близким другом. И она была так полна жизни! Она просто не могла умереть! Тимка еще мог бы представить Ильку, погибшую в бою, залитую горячей кровью – своей и чужой. Но Илька, задушенная в полутемной глубине жутким холодным чудовищем…

Этого просто не могло быть! Но это было. И было по его, Тимкиной, вине. Что ему стоило оглянуться чуть раньше. Они успели бы спрятаться, что-то сделать… Во всяком случае Тимка не пустил бы Ильку вперед. Илька отдала жизнь за него. И это было самым страшным.

Что делать дальше? Искать – кого искать? Что искать? То, что осталось от Ильки? Если осталось… Плыть на берег? Выйти невредимым из воды и рассказать Асторну о случившемся?

Тимка безжизненно висел в воде, тупо глядя на торчащие перед ним реи. Потом он вспомнил, что он – Повелитель Драконов и что, быть может, чудовище послушалось бы его, Тимкиного приказа. Если бы он вовремя об этом вспомнил. От этой мысли ему стало совсем худо. Впрочем, какой приказ он мог отдать в воде! Только мысленный! Да и не умеет он заклинать спрутов!

Он все-таки попытался мысленно призвать чудовище, повторил в уме все известные ему заклинания. Но никто не приплыл к нему, кроме нескольких жалких килек, да и те, наверное, случайно плыли мимо.

Тогда он отправился разыскивать чудовище. Он не знал, зачем это делает, но вернуться на берег он просто не мог. Он блуждал до дну между гигантскими валунами, заплывал в глубокие трещины, обследовал какую-то подводную пещеру – все было напрасно.

Он залазил в самые темные, самые жуткие места, от одной мысли о которых еще час назад ему стало бы страшно. Он искал чудовище, которое наверняка его тоже задушит, но не чувствовал больше ничего, кроме тупой усталости.

Потом ему стало не хватать воздуха, и он понял, что действие заклинания заканчивается. Надо было возвращаться наверх.

…Когда Тимка всплыл на поверхность, уже светало. Под бледно-розовым небом лежало бледно-розовое море. И по обоим плыли жемчужные облака. Ничего красивее Тимка в своей жизни не видел. Но сейчас ему было все равно.

Берег виднелся вдали. Тимка плыл медленно, отдаляя страшную минуту объяснения. Асторн и Виана стояли у кромки воды. Тимка понял, что они провели бессонную ночь.

Тимка вышел на берег, упал на камни и заплакал.


(к сведению тех, кто дочитает отрывок до конца: Илька спасется, и все будет хорошо!)


Наш адрес: olegivik(#)narod.ru.